Читать интересную книгу Дело с двойным дном [Версия про запас] - Иоанна Хмелевская

— Как все? А фамилия её родителей? В Записи актов гражданского состояния их района должны быть такие данные, — удивился Януш.

— Должны-то должны, но сотрудники этого загса в полном составе два года назад посажены за решётку за нелегальную распродажу пустующих помещений, квартир и комнат.

Я все-таки не верила, что в квартире покойной не обнаружилось никаких документов, бросающих свет на анкетные данные её приёмной племянницы.

— Не обнаружилось! — вздохнул Болек. — Правда, в том бардаке, что царит в её квартире, сам черт ногу сломит, но уж мы очень тщательно все обыскали. Может, уезжая от тётки, племянница все забрала с собой? И самое смешное — мы не нашли ни одной фотографии!

— Фотографии племянницы?

— Не только. Вообще ни одной фотографии.

— Спрятала, наверное. Похоже, у покойницы Наймовой была страсть или мания все прятать…

— Где она могла спрятать фотографии? Зашила в матрас? Я понимаю — золото и драгоценности, но бумаги?…

— Поищите в школе, — посоветовала я.

— Мы и сами догадались, — обиделся Болек. — Конопяк попросил показать ему фотографию выпускного класса, в котором училась Катажина. И на большой групповой фотографии все девочки как девочки, а драгоценная Кася как раз нагнула голову, лица не разглядишь. И за подругу спряталась, только кусочек головы высовывается.

Януш поинтересовался:

— Знакомых жертвы порасспросили?

По мере наших расспросов поручик Пегжа утрачивал остатки былого оптимизма и ответил совсем уже мрачно:

— Да не было никаких знакомых у этой проклятой бабы! Ни родных, ни знакомых, а с соседями она вообще старалась не поддерживать никаких дружеских связей. Но соседи есть соседи, не встречал ещё таких, чтобы ничего не знали. Вот и здесь, одна из соседок вспомнила, что раньше довольно много людей бывало у Наймовой, а в последнее время — только один мужчина и ещё какая-то баба. Ну, мужчина — мы вычислили, что покойный Райчик, другая соседка тоже его как-то раз видела, а вот что касается бабы…

Если бы у меня была возможность намертво вцепиться в поручика, возможно, я бы и добилась от него более подробной информации, но мне, как хозяйке, пришлось отвлекаться из-за зраз. Болек пожирал их так, словно неделю у него во рту крошки не было. Из вежливости я не стала совсем уж нахально расспрашивать его, давая возможность гостю поесть, к тому же пришлось срочно думать, чем бы ещё покормить человека, зраз было явно недостаточно.

Похоже, поручик Болек приходил к нам с Янушем не только для того, чтобы, общаясь с последним, попользоваться его богатым опытом следователя, но и чтобы у нас вкусно поесть. Нет худа без добра, благодаря этому у меня появлялась возможность получать информацию о расследовании из первых уст, так сказать. Правда, ломая голову над тем, что бы ещё такое вложить в эти уста, я напрочь забыла о чердаке.

А ведь хотела подсказать следствию новую версию.

Не откладывая ножа и вилки и с надеждой глядя на меня, поручик меж тем говорил:

— Они могли и десять раз поубивать друг дружку, но закрыть дела мы все равно не имеем права. До сих пор не обнаружен похититель ценностей из шкатулки, и вообще многие обстоятельства ещё не выяснены. Не вызывает сомнения наличие в квартире третьих лиц в момент убийства или сразу после него. А из этих третьих лиц выявлены только вы, пани Иоанна.

— Примите и пр… — пробурчала я. — Не удивляюсь, что Тиран впился в меня, как хищная пиранья. И даже не удивлюсь, если он…

— …арестует вас, — продолжил мою мысль следователь. — Да, с прискорбием должен сознаться, что такая возможность не исключается. Пять минут на дороге вы сэкономили, заскочили по пути к верному человеку, припрятали денежки — и дело с концом. Немного нарушают эту концепцию показания пенсионера, ну да он по старости мог и не приметить, что из лифта вы выскочили с небольшим багажом. Боюсь, Тиран снова за него возьмётся, а по опыту знаю, свидетелю многое можно внушить…

— Знаю, знаю, и в конце концов этот пенсионер на суде поклянётся на Библии, что из лифта я вышла, сгибаясь под тяжестью сокровищ, спотыкаясь, прошла мимо него, а у него только поначалу создалось впечатление, будто я пробежала мимо, стуча каблучками… Так что, может, мне заранее составить список всех моих знакомых?

— Какой смысл? — заметил опытный следователь. — Все равно вы не внесёте в список того, кому оставили добычу. И, умоляю вас, не думайте, что это я про вас думаю. Это все Тиран.

— Вот ещё навязался на мою голову! — проворчала я. И опять смутно припомнилось, вроде о чем-то собиралась сказать следователю. Нет, никак не вспомню, проклятый Тиран сбил с толку.

Януш призвал нас к порядку.

— Хватит нести чепуху. Главное сейчас — разыскать племянницу. Минутку, вот что мне пришло в голову. Узнать девичью фамилию тётки. Такую же фамилию наверняка носила и её сестра, вышла замуж, значит, узнаем фамилию матери племянницы.

— Вроде бы ты рассуждаешь логично, — печально ответил Болек, — да и мы не лыком шиты. Сами догадались. Оказалось, девичья фамилия матери племянницы не такая, как девичья фамилия покойной.

Не Наймова. Так что, похоже, она не совсем племянница. Эх, сплошные неясности. А без племянницы не обойтись, Яцусь намертво связал её с нашим делом.

— Да, не позавидуешь вам… Таинственная личность — ни фамилии, ни места жительства. Даже внешний вид неизвестен…

* * *

Племянница! Вот кто мне нужен! Её участие в мрачном спектакле могло снять с меня все глупые подозрения Тирана. В конце концов, я лучше знала, украла я проклятое золото или нет…

Я сама поехала в школу, где училась племянница. Разыскала там руководительницу класса, который два года назад племянница закончила. Невозможно, чтобы она не помнила свою выпускницу.

И в самом деле помнила.

— Странная это была девочка, — запинаясь рассказывала уже немолодая учительница. — Проще всего было бы эту девочку назвать несчастной сиротой, но знаете… было что-то в ней такое, в общем, не подходило к ней это определение. Натура сильная, она изо всех сил старалась держаться твёрдо, независимо, не допускала жалости. Не поддавалась своей несчастной судьбе. А ведь жизнь её была ужасна, хотя она никогда, никогда не жаловалась. Только один раз… и то не по своей воле. Было это в девятом классе.

Нажаловалась на Касю учительница физики, потому что на её уроке Кася читала постороннюю книжку.

Я вызвала Катажину для объяснений. Ну и девочка в полном отчаянии призналась, что очень любит читать, а тётка ей не разрешает. Представляете? Никогда не разрешает читать книги, а Кася очень, очень любит читать, вот и приходилось читать в школе. На всех переменах, а тут не удержалась и заработала замечание от физички. У меня создалось впечатление, проше пани, что эта её тётка была психически неполноценной, я бы назвала её просто моральной садисткой, так она издевалась над несчастным ребёнком.

Многое мне тогда рассказала бедная Кася и закончила тем, что ей легче в Вислу броситься, чем предъявить тётке дневник с замечанием физички. А девочка училась хорошо, замечаний никогда у неё не было.

Я, естественно, была потрясена, стала расспрашивать, и выяснилось, что тётка никогда не купила ей ни одной книги, дома осталось от Касиных родителей несколько штук, но и их тётка не позволяла брать. Учебники и книги по внеклассному чтению Касе приходилось просить у подружек. Другие же книги боялась приносить домой, тётка отбирала их и рвала на мелкие кусочки, поэтому девочка читала их в школе. После школы должна была мчаться домой, ей не разрешалось нигде задерживаться. Вот Кася и умоляла меня попросить учительницу по физике вычеркнуть своё замечание, пусть она её спросит, урок Кася знает, а появиться дома с замечанием — смерти подобно.

Естественно, я поговорила с учительницей, та зачеркнула своё замечание и приписала, что внесено было по ошибке. А я после этого инцидента заинтересовалась домашними условиями моей ученицы, поговорила с её подружками, и выяснилось, что ни одна из них никогда не была у Каси дома, и Кася тоже не посетила ни одну из них. Выяснилось, что у Каси никогда не было ни копейки, что она никогда не приносила из дому ни яблок, ни сладостей — ничего.

И ещё одно обстоятельство выяснилось, проше пани. У Каси проявились способности к рисованию.

Учительница по рисованию, пани Яжембская, рассказала мне, что Кася очень любит рисовать и что у девочки несомненный талант. Она, учительница по рисованию, и в подмётки не годится своей ученице.

И пани Яжембская стала заниматься с Касей дополнительно, разумеется бесплатно, а я им помогала.

Пришлось, проше пани, пойти на обман, а что поделаешь? Тётка ни за что не разрешила бы девочке заниматься рисованием, дома она отбирала у неё бумагу и краски, вот и пришлось соврать, что теперь в классе прибавилось два урока. И Кася могла оставаться в школе на дополнительных два часа. Знаю, что после окончания школы Кася очень хотела пойти учиться в Академию изобразительных искусств…